— Только позвольте мне посоветоваться с миссис Леннокс. Если она не против, я последую вашему совету!

Миссис Леннокс была очень недовольна поведением мистера Норрелла в истории со школой волшебников. Что касается Джонатана Стренджа, она знала лишь, что он очень близок к герцогу Веллингтону. Она сразу сказала Сегундусу, что если мистер Стрендж — оппонент мистера Норрелла, то он ей по вкусу. Поэтому двадцатого декабря мистер Сегундус послал Стренджу письмо, в котором рассказал о действиях Гильберта Норрелла, всячески препятствующего открытию школы в Старкросс-Холле.

Увы, мистер Стрендж не выступил в защиту мистера Сегундуса и даже не ответил на его письмо.

42

Стрендж решает написать книгу

Июнь — декабрь 1815

Легко представить, с каким удовольствием мистер Норрелл узнал, что, вернувшись в Англию, мистер Стрендж прямиком отправился в Шропшир.

— А самое главное, — сказал мистер Норрелл Ласселлзу, — что там он навряд ли станет публиковать статьи о магии Короля-ворона.

— Конечно, сэр, — согласился Ласселлз, — ему недосуг будет их писать.

Мистер Норрелл задумался, что бы это могло означать.

— Как? Вы еще не знаете, сэр? — продолжал Ласселлз. — Стрендж пишет книгу. Он сообщил об этом только близким друзьям. Начал писать неожиданно, недели две назад, и, как он сам сообщает, значительно продвинулся вперед. Мы же знаем, с какой легкостью он может писать. Он грозится вместить в свой труд всю английскую магию. Сэру Уолтеру Стрендж написал, что едва ли уложится в два тома, скорее всего, их будет три. Книга будет называться «История и практика английской магии», Меррей пообещал, что издаст ее, как только Стрендж закончит рукопись.

Худшей новости мистер Норрелл и представить себе не мог. Сам он давно собирался сесть за книгу. Представлялось, что она будет называться «Заповеди по обучению волшебника». Мистер Норрелл уже начинал ее — еще в те времена, когда только стал наставником мистера Стренджа. Заметки и материалы для книги занимали две полки в комнатке на втором этаже. Однако он всегда говорил о ней как о деле отдаленного будущего. Мистер Норрелл испытывал необъяснимый страх, когда думал, что нужно доверить бумаге результаты трудного опыта и долгих размышлений. Тетради с записями и дневники мало кто видел (разве что Чилдермас и Стрендж, да и те нечасто). Мистер Норрелл твердил себе, что еще не готов к этому свершению — он не был полностью уверен, что достаточно долго размышлял над предметом, и вообще сомневался стоит ли предлагать широкой публике подобную книгу.

Как только мистер Ласселлз ушел, мистер Норрелл приказал принести в комнату на втором этаже серебряное блюдо с чистой водой. В Шропшире Стрендж трудился над книгой. Он не поднял глаз, но вдруг хитро улыбнулся, поднял руку вверх и погрозил пальцем, словно предупреждая кого-то невидимого: «Не надо». Все зеркала в кабинете были повернуты к стене, и хотя мистер Норрелл просидел над чашей несколько часов, он так ничего и не увидел.

Однажды вечером в начале декабря Стивен Блек полировал серебряную посуду в каморке рядом с кухней. Посмотрев вниз, он увидел, что завязки его фартука развязываются сами собой (хотя он всегда очень надежно затягивал узел) — деловито, извиваясь, как змеи, словно знают, чего хотят. Потом налокотники и перчатки соскользнули с его рук и улеглись на стол. Сюртук взлетел со спинки стула и опустился ему на плечи. Наконец и сама каморка дворецкого начала расплываться и исчезла.

Он оказался в небольшом кабинете, отделанном панелями из темного дерева. Большую часть пространства занимал стол, накрытый алой скатертью, отделанной по краю золотым и серебряным шитьем. На столе Стивен увидел золотые и серебряные приборы с яствами, кувшины с вином, сверкавшие драгоценными камнями. В золотых подсвечниках горели восковые свечи, от двух золотых курильниц поднимался аромат благовоний. Кроме стола в кабинете стояли два резных деревянных стула, покрытых золотыми чехлами с роскошными кистями. На одном из стульев восседал джентльмен с волосами, как пух на отцветшем чертополохе.

— Вечер добрый, Стивен!

— Добрый вечер, сэр!

— Ты сегодня бледен, Стивен. Надеюсь, ты не заболел?

— Я просто немного растерялся, сэр. Все эти внезапные перемещения в другие страны, на другие континенты несколько выводят из равновесия.

— Вот как? Но мы сейчас в Лондоне, Стивен. Это кофейня «Иерусалим» на Кауперс-корт. Ты ее не знаешь?

— Знаю, сэр. Сэр Уолтер частенько заглядывал сюда с богатыми приятелями, когда был холостяком. Вот только в те времена здесь не было такой роскоши. Вряд ли на этом столе есть знакомые мне блюда.

— О! Я распорядился подать те самые яства, которые вкушал в этом доме лет четыреста—пятьсот назад! Вот зажаренная ляжка виверры, вот пирог с колибри, запеченными в меду. Это поджаренные саламандры, приправленные гранатовым соком, а это — изысканное фрикасе из гребней василисков, сдобренное шафраном, молотой радугой и украшенное золотыми звездами! А теперь садись, ешь! Это заставит тебя забыть о головокружении. Чего ты хочешь?

— Все эти блюда замечательные, сэр, но нельзя ли мне вон ту простую отбивную из свинины? Она так аппетитно выглядит!

— Ах, Стивен! Как всегда, твоя благородная натура подсказала тебе наилучший выбор! Отбивные действительно смотрятся, как простые, однако жарились они в жире, вытопленном из туш черных валлийских свиней, одержимых бесами, которые рыскали в холмах Уэльса по ночам, наводя ужас на бедных жителей! Одержимость и кровожадность адских созданий и придала их жиру неповторимый вкус и аромат. А соус к отбивным изготовлен из вишен, выросших в саду кентавров!

Джентльмен взял сверкающий алмазами кувшин и налил Стивену кубок кроваво-красного вина.

— Это одно из отборнейших вин Преисподней. Не волнуйся, это не означает, что его нельзя пить! Слышал о Тантале? Этот злой царь запек в тесте собственного сына и съел его. В наказание он стоит по подбородок в ледяной воде, но не может напиться, над его головой свисают гроздья винограда, но он не может их съесть. Это вино — от той самой лозы. Виноград там посадили с одной целью —дразнить и мучить Тантала, поэтому можешь быть уверен, гроздья имеют самый изысканный вкус и аромат, как и это вино. А гранаты, которые ты видишь, выращены в личном саду Персефоны. Стивен отпил вина и попробовал отбивную.

— Действительно, замечательный вкус, сэр. А по какому случаю вы обедали здесь в последний раз?

— О мы с друзьями отправлялись в Крестовый поход. С нами были Уильям Ланчестер [102] , Том Дандейл [103] и многие другие лорды и славные рыцари — и христиане, и эльфы. Само собой, в те времена здесь была не кофейня, а постоялый двор. Отсюда, где мы с тобой сидим, открывался вид на широкий двор, окруженный резными позолоченными колоннами. Наши слуги, пажи и оруженосцы сновали туда-сюда, готовясь к походу. Мы собрались обрушить страшное возмездие на головы наших врагов! По ту сторону двора размещались конюшни, в которых стояли не только лучшие в Англии скакуны, но и три единорога, которых один эльф, мой кузен, взял с собой в Святую землю, чтобы они рогами насквозь пронзали неверных. Вместе с нами за столом сидело несколько талантливых волшебников. Ни в малейшей степени они не походили на своих сегодняшних жалких подражателей! Они были прекрасны лицом и в совершенстве владели своим искусством! Птицы прекращали полет, чтобы выслушать их повеления. Дожди и реки были их слугами. И северный ветер, и южный, и все прочие существовали только для того, чтобы исполнять их желания. Они простирали руки — и рушились города, вскидывали их вверх — и города возрождались! Какой контраст со стариком, который сидит в пыльной комнате, бормочет что-то себе под нос и листает страницы ветхого фолианта!