— Возможно, она стала длиннее, — предположил он.

— Не думаю, — промолвил Дролайт.

— Теперь кожа светло-коричневого цвета, — снова попробовал Ласселлз. — А раньше была синяя, не так ли?

— Нет, — ответил Дролайт. — Она и раньше была светло-коричневая.

Мистер Норрелл громко рассмеялся. Мистер Норрелл, от которого в былые времена нельзя было дождаться улыбки, хохотал над Ласселлзом и Дролайтом.

— Нет-нет, джентльмены! Ни за что не угадаете! Ни за что! Мистер Стрендж, не могу выразить как… но ведь они так и не поняли, что вы сделали! Поднимите книгу! — воскликнул он. — Мистер Ласселлз, поднимите ее!

Удивленный как никогда в жизни, Ласселлз протянул руку, чтобы поднять книгу, однако рука его схватила пустоту. Перед ним было всего лишь отражение книги.

— Мистер Стрендж поменял местами книгу и ее отражение, — объяснил мистер Норрелл. — Настоящая книга теперь в зеркале. — Он с профессиональной заинтересованностью принялся вглядываться в зеркало. — Как вам это удалось?

— Действительно, как? — пробормотал Стрендж. Он обошел комнату, приглядываясь к книге под разными углами, закрывая то один глаз, то другой, словно бильярдист.

— Вы можете вернуть ее обратно? — спросил Дролайт.

— Увы, нет, — ответил Стрендж. — По правде сказать, — наконец промолвил он, — я довольно плохо понимаю, что делаю. Наверное, с вами происходит то же самое, сэр. Это похоже на музыку, которая играет где-то в голове — вы просто откуда-то знаете следующую ноту.

— Совершенно поразительно, — снова восхитился мистер Норрелл.

Еще более поразительным было то, что мистер Норрелл, всю жизнь проживший в страхе перед воображаемым соперником и увидевший наконец магию, сотворенную другим человеком, не только не впал в безумие, но, напротив, воодушевился.

В тот вечер мистер Норрелл и мистер Стрендж простились весьма сердечно, а на следующее утро встретились уже без Ласселлза и Дролайта. Встреча завершилась тем, что мистер Норрелл предложил мистеру Стренджу стать его учеником. Предложение было с благодарностью принято.

— Жаль только, что он женат, — недовольно заметил мистер Норрелл. — Не дело волшебнику вступать в брак.

25

Обучение волшебника

Сентябрь — декабрь 1809

В первый день ученичества Стренджа пригласили на Ганновер-сквер к завтраку. Когда волшебники заняли свои места за накрытым столом, мистер Норрелл сообщил:

— Я позволил себе набросать план вашего обучения на ближайшие три-четыре года.

Стрендж был явно озадачен подобными сроками, но вслух ничего не сказал.

— Три-четыре года — крайне незначительное время, — вздохнув, продолжил мистер Норрелл, — поэтому, даже прилагая максимум усилий, мы не достигнем очень многого.

Он протянул Стренджу дюжину исписанных листов бумаги. На каждом листе убористым, бисерным почерком мистера Норрелла в три колонки давался перечень всевозможных видов, приемов и способов магии [50] . Стрендж просмотрел листы и сказал, что освоить предстоит гораздо больше, чем он предполагал.

— Ах! Я вам завидую, сэр, — ответил мистер Норрелл. — Просто завидую. ПРАКТИКОВАТЬ магию — занятие неблагодарное, ИЗУЧАТЬ — подлинное наслаждение! Величайшие чародеи Англии станут вашими учителями и собеседниками. Упорная учеба будет вознаграждена знанием, и, главное, можно месяцами вообще не видеться с другими людьми!

Несколько мгновений мистер Норрелл, казалось, мысленно предавался сладостным воспоминаниям о счастливых годах обучения, потом встал из-за стола и предложил Стренджу не откладывая пройти в библиотеку и приступить к обучению.

Библиотека в доме мистера Норрелла располагалась на первом этаже. Это была прелестная комната, отделанная в соответствии со вкусами хозяина, который удалялся сюда, дабы насладиться покоем и одиночеством. Мистер Дролайт убедил мистера Норрелла расположить по стенам небольшие зеркала под самыми неожиданными углами. Взгляд посетителя то и дело ловил неожиданные блики серебристого света или отражение человека, идущего по улице. Стены были оклеены светло-зелеными обоями с рисунком, изображающим листья и узловатые ветви дуба, а купол был расписан под цветущее весеннее разнотравье. Все книги были в одинаковых переплетах светлой телячьей кожи, с серебряным тиснением на корешке. Тем удивительнее смотрелись зияющие пустоты между книгами и целые пустые полки.

Стрендж и мистер Норрелл уселись у камина друг напротив друга.

— Если позволите, сэр, я хотел бы начать с нескольких вопросов, — произнес Стрендж. — Признаюсь, в прошлый раз меня изумило то, что я узнал об эльфах. Не могли бы вы подробнее рассказать об этом? Каким опасностям подвергается волшебник, обращающийся к ним за помощью? Как вы считаете, они могут быть полезны?

— Их полезность сильно переоценивают, а опасности, связанные с их появлением, не хотят замечать.

— Вот как? Некоторые считают эльфов демонами. Вы тоже так думаете? — спросил Стрендж.

— Напротив. Я совершенно уверен, что правилен самый распространенный взгляд. Вы знаете, что пишет о них Частой? Меня не удивит, если окажется, что Частой очень близок к истине [51] . Нет-нет, мое предубеждение относительно эльфов объясняется другими причинами. Скажите, мистер Стрендж, как по-вашему, почему английская магия в такой степени зависела — или якобы зависела — от помощи эльфов?

Стрендж ненадолго задумался.

— Полагаю потому, что английская магия берет начало от Короля-ворона, который получил образование при эльфийском дворе и там же обучился волшебству.

— Я согласен, что Король-ворон имеет к предмету самое прямое отношение, — кивнул мистер Норрелл, — но не такое, как вы думаете. Учтите, сэр, что в течение всего периода своего правления в Северной Англии Король-ворон повелевал и Страной фей. Согласитесь, еще ни один король не управлял одновременно двумя столь непохожими народами. К тому же ясно, что королем он был ничуть не менее великим, чем волшебником, — факт, которым историки почему-то пренебрегают. Я полагаю совершенно очевидным, что в основном Король-ворон был занят задачей, которую он решил, мистер Стрендж, за счет НАМЕРЕННОГО ПРЕУВЕЛИЧЕНИЯ РОЛИ ЭЛЬФОВ В ОБЛАСТИ МАГИИ. Таким образом он добился от людей уважения к эльфам, а последним открыл полезную сферу деятельности, и между двумя народами установились дружественные отношения.

— Да, — задумчиво произнес Стрендж. — Понятно.

— Мне кажется, — продолжал мистер Норрелл, — что даже величайшие из ауреатов переоценивали влияние эльфов на магию людей. Возьмите Пейла! Он считал, будто эльфы совершенно необходимы ему для совершенствования в искусстве волшебства, и писал, что величайшее сокровище его дома — трое или четверо слуг-эльфов! Однако мой личный опыт свидетельствует, что почти любое респектабельное волшебство возможно и выполнимо без посторонней помощи! Зачем мне нужна помощь эльфов?

— Ясно, — молвил Стрендж, который счел последний вопрос собеседника риторическим. — И должен признать, что эта точка зрения для меня совершенно неожиданна. Я прежде не встречал подобного в книгах.

— Я тоже, — заметил мистер Норрелл. — Конечно, есть виды магии, которые без пособничества эльфов вообще невозможны. Могут возникнуть ситуации, когда вы и я вынуждены будем общаться с этими вредными созданиями. Надеюсь, не очень часто. Естественно, придется соблюдать величайшую осторожность. Любой эльф, которого мы вызовем, почти наверняка уже имел дело с каким-нибудь английским чародеем. Он перечислит нам имена величайших волшебников, которым служил, и расскажет, какие именно услуги оказал каждому. И он будет знать, каковы были причины и последствия всех этих прецедентов, а мы — нет, и это поставит нас в невыгодное положение. Уверяю вас, мистер Стрендж, нигде так хорошо не осведомлены об упадке английской магии, как в Иных Краях.