Просторный зал наполнился летящими, кружащимися листьями. По-зимнему сухие и темные, они носились в порывах неизвестно откуда взявшегося ветра. Они появились внезапно, в мгновение ока. А потом так же внезапно исчезли.

Волшебник растерянно смотрел по сторонам, явно не представляя, как противостоять столь могучей магии.

«Пропал», — невольно подумал Стивен.

Джентльмен с волосами, как пух, воздел руки в третий раз.

Огромный зал наполнился дождем — но этот дождь принес не воду, а кровь. Он появился внезапно, в мгновение ока. А потом так же внезапно исчез.

На этом действие магии закончилось. В следующий миг волшебник куда-то исчез, а джентльмен упал на пол, словно в глубоком обмороке.

— Где волшебник, сэр? — воскликнул Стивен, стремительно подбегая к нему и опускаясь на колени. — Что случилось?

— Я отправил его обратно в морскую колонию Альтинум [150] , — хриплым шепотом ответил джентльмен. Он попытался улыбнуться, но улыбка не получилась. — Я сделал это, Стивен! Сделал то, что ты советовал! Мне потребовались все мои силы. Я употребил все старые связи! И все-таки изменил мир! О, я сумел нанести ему такой удар! Тьма, горе и одиночество! Больше он уже нас не потревожит! — Джентльмен попытался торжествующе рассмеяться, но лишь зашелся в надрывном кашле. Придя в себя, он взял Стивена за руку.

— Не волнуйся за меня, Стивен. Я немного устал, вот и все. Ты — человек удивительной проницательности и глубины. Отныне мы с тобой не просто друзья: мы братья! Ты помог мне разгромить врага, а взамен я найду твое имя. Я сделаю тебя королем! — Здесь голос джентльмена с волосами, как пух, совсем ослаб, превратившись в тень шепота.

— Скажите мне, что вы сделали! — взмолился Стивен. Однако джентльмен уже закрыл глаза.

Стивен так и стоял на коленях в бальном зале, крепко держа джентльмена за руку. Дешевые сальные свечи догорели, все вокруг заполнил мрак.

56

Черная Башня

3—4 декабря 1816

Доктор Грейстил спал и видел сон. Во сне его звали, от него требовали что-то сделать. Доктор очень хотел выполнить просьбу, а потому метался туда-сюда, пытаясь найти просителей, но никак не мог отыскать, а они все выкрикивали его имя. Наконец доктор открыл глаза.

— Кто там? — спросил он.

— Фрэнк, сэр.

— В чем дело?

— Пришел мистер Стрендж и хочет с вами поговорить.

— Что-то случилось?

— Он не говорит, сэр, но, по-моему, да.

— Где он?

— Отказался войти, сэр. Мне не удалось его убедить. Он остался на улице, сэр.

Доктор Грейстил спустил ноги с кровати и резко вздохнул.

— Холодно, Фрэнк.

— Да, сэр. — Фрэнк помог хозяину надеть халат и шлепанцы. Ступая по темному мрамору полов, они вдвоем направились через анфиладу неосвещенных комнат. Лампа горела лишь в вестибюле. Фрэнк открыл двойные железные двери, взял лампу и вышел на улицу. Доктор Грейстил последовал за ним.

Целый пролёт каменных ступеней спускался в кромешную тьму. Лишь запах моря, плеск воды о камень да редкое мерцание темноты напоминали о том, что внизу, у подножия лестницы, течет канал. Кое-где в окнах и на балконах окружающих домов горели лампы.

— Здесь никого нет! — воскликнул доктор Грейстил. — Где мистер Стрендж?

Вместо ответа Фрэнк молча показал вправо. Под мостом внезапно мигнула лампа, и в ее свете доктор Грейстил увидел ожидающую гондолу. Отталкиваясь шестом, гондольер подвел ее ближе, и доктор Грейстил смог разглядеть пассажира. Несмотря на слова Фрэнка, доктору потребовалось некоторое время, чтобы узнать волшебника.

— Стрендж! — воскликнул он. — Боже милостивый! В чем дело? Я вас не узнал! Мой… мой дорогой друг! — Доктор Грейстил не сразу подобрал слово. За последнее время он начал привыкать к мысли, что скоро они с мистером Стренджем окажутся в куда более близких отношениях.

— Идемте в дом! Фрэнк, быстро! Принеси мистеру Стренджу стакан вина!

— Нет! — резким, хриплым, совсем незнакомым голосом возразил Стрендж и что-то быстро сказал по-итальянски гондольеру. На этом языке он изъяснялся куда свободнее самого доктора, и тот не понял, о чем шла речь, однако вскоре смысл слов прояснился сам собой, потому что гондола начала медленно двигаться прочь.

— Я не могу войти! — прокричал Стрендж. — Не просите!

— Хорошо, хорошо. Скажите хотя бы, что случилось.

— Я проклят!

— Проклят? Нет, не надо так говорить.

— Я должен это сказать. С начала и до конца я был не прав. Сейчас я попросил гондольера немного подать назад. Неосторожно с моей стороны так близко подходить к вашему дому. Доктор Грейстил, вы непременно должны отослать свою дочь как можно дальше отсюда!

— Флору? Почему же?

— Здесь поблизости есть некто, желающий ей зла.

— Господи! Что вы говорите?

Глаза Стренджа расширились.

— Есть некто, стремящийся обречь ее на жизнь, полную горя и печали. На рабство и вечное подчинение злому духу. Ее могут заточить в древнюю тюрьму, построенную не столько из земли и камня, сколько из холодных колдовских чар! Злобный, жестокий дух! А впрочем, может быть, не настолько и злобный — ведь он просто следует своей природе? Как он может ей противостоять?

Из этой сбивчивой речи ни доктор Грейстил, ни Фрэнк ровным счетом ничего не поняли.

— Вы больны, сэр, — наконец заключил доктор Грейстил. — У вас жар. Прошу, пойдемте в дом. Фрэнк сделает вам успокаивающее питье, и страшные мысли отступят. Пойдемте, мистер Стрендж.

Доктор немного отошел от ступеней, чтобы волшебник мог выйти из гондолы, но тот даже не заметил.

— Я думал… — начал было Стрендж, но внезапно замолчал и молчал так долго, как будто забыл, что собирался сказать. Наконец, словно приняв какое-то решение, волшебник продолжил: — Я думал, что Норрелл лгал лишь мне. Я ошибался. Жестоко ошибался. Оказывается, он лгал всем вокруг. Каждому из нас.

Стрендж снова что-то сказал по-итальянски гондольеру, и гондола скрылась в темноте.

— Остановитесь! Подождите! — закричал доктор Грейстил, однако было поздно. Он тщетно вглядывался в ночной мрак, надеясь, что Стрендж вернется.

— Может быть, я попытаюсь его вернуть, сэр? — предложил верный Фрэнк.

— Мы даже не знаем, куда он направился.

— Думаю, что домой, сэр. Я мог бы пойти туда пешком.

— Что ты ему скажешь, Фрэнк? Он не станет тебя слушать. Нет уж, лучше пойдем к себе. Надо позаботиться о Флоре.

Однако, войдя в дом, доктор Грейстил остановился в полной растерянности. Он как-то резко постарел и ослаб. Фрэнк бережно взял его под локоть и отвел в кухню, вниз по темной каменной лестнице.

При таком количестве мраморных комнат на верхних этажах кухня казалась очень маленькой. Днем она была темной, даже мрачной. Свет проникал сквозь одно окошко. Оно было устроено высоко, но снаружи располагалось как раз над уровнем воды и было закрыто тяжелой железной решеткой. Все это означало, что большая часть комнаты находится ниже уровня воды в канале.

Сейчас, после встречи и странного разговора с мистером Стренджем кухня казалась самым теплым и дружелюбным местом на свете. Фрэнк зажег свечи, раздул в плите огонь, потом налил в чайник воды, чтобы приготовить чай и совершенно потрясенному хозяину, и себе.

Доктор Грейстил, глубоко задумавшись, сидел на убогом кухонном табурете и неотрывно смотрел в огонь.

— Когда он говорил, что кто-то может причинить Флоре серьезный вред… — наконец произнес он.

Фрэнк кивнул, словно уже понял, что последует дальше.

— Я не мог удержаться от мысли, что он имеет в виду себя самого, Фрэнк, — продолжил доктор. — Он боится, что каким-то образом может ее обидеть или что-нибудь в этом роде, а потому и приехал, чтобы предупредить меня.

— Да, сэр, — согласился Фрэнк. — Он приехал, чтобы нас предупредить, а значит, в душе он добрый человек.

— Он хороший человек, — серьезно заключил доктор Грейстил, — только что-то явно произошло. Это все магия, Фрэнк. Именно она. Очень странная профессия, очень жаль, что он себя ей посвятил. Ну почему он не военный, не юрист, не священник? Что мы скажем Флоре, Фрэнк? Она не захочет уезжать, в этом сомневаться не приходится. Не захочет покинуть его. Особенно, когда он… когда он так нездоров. Как ей объяснить? Я должен поехать с ней. Однако кто останется в Венеции, чтобы позаботиться о мистере Стрендже?