— Флора! Случилось нечто ужасное! Даже не знаю, как сказать тебе, но там… там зеркало…

— Знаю, — отвечала Флора. — Это мое зеркало.

— Твое? — Тетушка совсем смешалась. Несколько мгновений она размышляла, затем не нашла ничего лучшего, чем спросить: — Где ты его купила?

— Точно не помню. Его только что доставили.

— Кто же будет доставлять зеркало в такую грозу? Даже если и найдется подобный глупец, разве не должен он сначала постучаться в дом?

На этот весьма разумный вопрос Флора не ответила.

Тетушка Грейстил, однако, вполне успокоилась. Она так обессилела от грозы и волнений по поводу загадочного зеркала, что не стала расспрашивать дальше. Узнав, ОТКУДА взялось зеркало, тетушка решила просто выкинуть из головы назойливый вопрос — КАК оно попало в дом? Гораздо больше ее заботило, не схватила ли племянница простуду и как бы поскорее переодеть ее, отвести к огню и накормить чем-нибудь горячим.

Когда они спустились в гостиную, тетушка Грейстил заметила:

— Смотри! Гроза почти закончилась. Она словно вернулась в сторону моря, откуда пришла. Как странно! Наверное, твои шелковые нитки намокли и испортились.

— Нитки? — переспросила Флора. — Ах, нитки. Я не дошла до лавки. Вы были правы, тетушка, это так глупо!

— Мы сходим туда и купим все, что тебе нужно. Бедные торговцы на рынке! Дождь наверняка испортил весь их товар. Бонифация приготовит тебе жидкую овсянку. Не помню, говорила я, чтобы она взяла свежее молоко?

— Не знаю, тетя.

— Нужно сходить и напомнить ей.

— Я схожу, тетя, — сказала Флора, пытаясь встать.

Но тетушка Грейстил не позволила ей подняться. Флора непременно должна остаться у огня, а ноги положить на скамеечку.

Небо просветлело. По пути на кухню тетушка остановилась, чтобы еще раз осмотреть зеркало. Богато украшенная рама. Такие зеркала изготавливали на острове Мурано в Венецианской лагуне.

— Странно, что ты выбрала это зеркало, Флора. Столько завитков и прочих украшений! Обычно тебе нравятся более простые вещи.

Флора вздохнула и заметила, что в Италии научилась ценить роскошные и изысканные предметы.

— Сколько оно стоит? — спросила тетушка. — Наверное, дорогое.

— Нет, совсем не дорогое.

— Что ж, и то хорошо.

Тетушка Грейстил начала спускаться на кухню. Она радовалось, что все тревоги позади. Однако она ошибалась.

На кухне вместе с Бонифацией и Миничелло находились двое мужчин, которых тетушка раньше в доме не видела. Бонифация еще не начинала варить Флоре кашу. Она даже не вынула крупу и молоко из буфета.

Когда тетушка вошла, Бонифация схватила ее за руку и что-то возбужденно затараторила на своем наречии. Служанка говорила о грозе — это было очевидно — она называла грозу злом, но больше тетушка ничего не поняла. К ее удивлению, на помощь пришел Миничелло. На невозможном английском он вымолвил:

— Английский чародей сделать это. Английский чародей сделать tempesta [163] .

— Простите, что?

Постоянно перебиваемый Бонифацией и другими мужчинами, Миничелло поведал тетушке Грейстил, что во время грозы многие видели в небе просвет. И то, что они увидели в просвете, испугало их — наверху сияли звезды, а не дневная лазурь. Гроза была вызвана не естественными природными причинами: ее сотворил Стрендж, чтобы скрыть приближение Башни Тьмы.

Новость быстро распространилась по городу и очень напугала горожан. До нынешнего дня Башня была ужасом Венеции, каковое местоположение — по крайней мере для падуанцев — выглядело вполне естественным для любого ужаса. Теперь стало ясно, что Стренджа в Венеции держит собственная воля, а не колдовство. Теперь любой город в Италии, да и любой город вообще мог ожидать появления Вечной Тьмы. Все это было ужасно, но для тетушки Грейстил ужасно вдвойне. Ко всем ее страхам относительно Стренджа добавлялось неприятное чувство, что Флора ей солгала. Тетушка спорила с собой, была ли эта ложь следствием колдовства, или симпатия к Стренджу ослабила моральные принципы Флоры. Оставалось гадать, какая из причин хуже.

Она написала в Венецию брату, умоляя его приехать. Тетушка решила пока ничего не говорить Флоре. Она внимательно следила за племянницей. Девушка, казалось, вела себя как обычно, однако тетушка замечала в ее поведении следы раскаяния.

На следующий день к обеду — письмо тетушки еще не успели доставить в Венецию — доктор Грейстил вместе с Фрэнком прибыли в Падую. В Венеции знали, что Стрендж покидал Кампо Санта-Мария Дзобениго. Многие видели, как Башня Тьмы движется по морю. Колонна трепетала и изгибалась, а огненные спирали вырывались наружу. Как Стрендж пересек море — на лодке или с помощью колдовства — осталось неизвестным. Гроза, которую он устроил, чтобы скрыть свое появление, началась в девяти милях от Падуи — в Стра.

— Ах, Луиза, — восклицал доктор Грейстил, — где теперь наши дружеские беседы? Ныне все избегают Стренджа. От Местре до Стра ему не встретилось ни единой живой души — лишь молчаливые улицы и брошенные поля. Отныне мир для него стал пустыней.

Если поначалу тетушка не испытывала к волшебнику особенно нежных чувств, то к концу рассказа глаза ее наполнились слезами.

— А где он сейчас? — тихо спросила она.

— Вернулся в свои комнаты возле площади Санта-Мария Дзобениго, — ответил доктор. — Как только я услышал, что Стрендж был в Падуе, то сразу понял, кого он здесь искал. Мы выехали сразу же. Как Флора?

Флора ожидала приезда отца. Девушка тут же с радостью и облегчением рассказала ему все. Доктор Грейстил не успел задать ни единого вопроса, как дочь выложила ему всю правду. Слезы текли из ее глаз. Она призналась, что встречалась со Стренджем. Флора увидела его на улице с балкона, поняла, что он ждет ее, и выбежала из дома в грозу.

— Обещаю, я все расскажу тебе, — сказала она, — только не сейчас. Я не сделала ничего дурного. Кроме… — Девушка покраснела. — Кроме того, что солгала тетушке. Я очень перед ней виновата. Но это чужая тайна. Я должна молчать.

— О каких тайнах ты говоришь, Флора! — воскликнул отец. — Разве одно это не должно меня насторожить? Люди, чьи намерения чисты, не таятся. Они действуют открыто.

— Да, разумеется. За исключением волшебников. У мистера Стренджа есть враги — этот ужасный старик в Лондоне и другие! Ты не должен меня бранить. Мне не в чем себя упрекнуть. Пойми, он использовал губительное для себя колдовство, и вчера я убедила мистера Стренджа отказаться от его применения! И он обещал мне.

— Флора, — печально промолвил доктор Грейстил, — ты огорчила меня еще больше. Ты считаешь себя вправе требовать с него обещания… разве ты не понимаешь, что это значит? Вы помолвлены?

— Ах, папа, нет. — Флора снова залилась слезами. Тетушке потребовалось время, чтобы успокоить ее. Девушка продолжила: — Не было никакой помолвки. Да, вначале я увлеклась мистером Стренджем, но это давно прошло. Не надо подозревать меня! Он дал мне обещание ради нашей дружбы. И ради жены. Он считает, что делает все ради нее, но я знаю, что она ни за что не позволила бы ему разрушать свой разум и подрывать здоровье! Она больше не может руководить им — и теперь мне предстоит сделать это от ее имени.

Доктор Грейстил помолчал.

— Флора, — наконец сказал он, — ты забываешь, что я довольно часто вижу его в Венеции. Я не верю, что Стрендж способен сдержать обещание. Вряд ли он вообще помнит, что обещал.

— Нет, он сдержит! Я сделала так, что он вынужден будет сдержать обещание!

Новый поток слез заставил усомниться, что Флора и впрямь забыла о своих чувствах к Стренджу. Однако слова ее немного успокоили отца и тетю. Брат с сестрой понимали, что со временем чувства Флоры должны остыть. В тот же вечер доктор Грейстил выразил твердую уверенность, что дочь его не из тех, кто будет всю жизнь горевать о несбыточном счастье. Флора — девушка разумная.

Теперь, снова собравшись вместе, доктор и тетушка решили продолжить путешествие. Тетушка Грейстил хотела посетить Рим, чтобы увидеть прославленные античные памятники. Однако Флора больше не испытывала никакого интереса к древностям. Лучше всего оставаться там, где они поселились, заявила она. Девушка почти не выходила из дому, за исключением тех случаев, когда не могла отказать родным. Когда тетушка предложила ей посетить церковь с алтарем эпохи Возрождения, Флора снова отказалась. Она сослалась на дождь и мокрые улицы. Улицы действительно вымокли, а дождей в эту зиму в Падуе было хоть отбавляй, но раньше это не останавливало Флору.